Собрание русских народных сказок
Москва. Отпечатано в типографии Императорского Московского Театра, 1827 год
Сказка о сыне волшебника и о трех талисманах
В глуши дремучих и непроходимых лесов Корельскиих, за несколько сот лет до наших времен, жил сильный и могучий Волшебник, по имени Савраазар; искусство его в волшебной науке столь было велико, что самые первейшие духи с трепетом и рабскою покорностью исполняли его повеления; впрочем эта неограниченная власть, это обширное знание в чародействе никогда не было употреблено в худую сторону: он всю свою жизнь посвятил на благодеяния, и в окрестных местах прослыл добрым невидимкой, потому что благодетельствовал скрытно, избегая славы и благодарности людской; даже никто не знал настоящего его жилища. Все волшебники любили и уважали Савраазара; один только Змеяд и сестра его Зломира ненавидели добродетельного волшебника; будучи могущественны и сильны, при том же коварны, хитры и злобны, старались каким-нибудь образом, если не погубить, то по крайней мере, причинить кроткому старцу какое-либо чувствительное несчастие; но осторожность и предусмотрительность Савраазарова уничтожали все хитрые замыслы злобного Змеяда и сестры его.
Савраазар имел у себя сына, единственный плод, оставшийся после нежно любимой им супруги, которая умерла, давши жизнь Любомиру , так назвал сына Савраазар; ни могущество, ни искусство Савраазарово не могли отвратить определения судьбы — это не состоит во власти волшебников. По смерти супруги своей, Савраазар занялся воспитанием своего сына: под руководством мудрого отца, Любомир оказывал быстрые успехи во всех науках и укоренял в сердце своем семена всех добродетелей. Достигши двадцатилетнего возраста, он был совершеннейший юноша; душевные и телесные качества соединены были в нем удивительным образом. Важная осанка придавала неизъяснимую прелесть его стройному, высокому стану; лицо, при необыкновенной красоте и миловидности, показывало в разительных чертах мужество и некоторую важность; искусство в телесных упражнениях равнялось его необычной богатырской силе; кротость и доброта души, просвещенный и основательный ум беспрестанно обнаруживались во всех делах и упражнениях. Важен без гордости, пылок без опрометчивости, чувствителен без изнеженности, храбр и мужественен без дерзости и самохвальства — Любомир по всей справедливости мог называться образцом юношества.
Впрочем все эти совершенства Любомир приобрел в глуши лесов Муромских; он, кроме отца своего и подвластных ему духов, принявших на себя образ человеческий, ничего более не видал, не бывал нигде, кроме окружных мест, смежных с их жилищем, и то тогда только, когда занимался звериной охотой. В одно время, когда Любомир находился на охоте, волшебница Зломира, сестра Змеядова, увидела его, и сильная, пламенная любовь к сыну Савраазарову возгорелась в её сердце; она поклялась, во что бы то ни стало, заманить его в свои сети и овладеть этим прелестным юношей. Но сила Савраазарова была великим препятствием в её любострастных намерениях. Зломира решила выжидать удобного случая.
Уже Любомиру наступил двадцать второй год, и Савраазар решился на некоторое время расстаться с любезным своим сыном. «Ему нужно явиться в свет, — говорил старик сам с собою, — нужно узнать людей, их отношения между собою; что пользы жить безвыходно? Я желаю продолжения своего рода. Моему Любомиру нужна супруга; но найдет ли он её в этих непроходимых дебрях, где, может быть, от начала мира не ступала нога человеческая. Конечно, я могу по единому мановению перенести сюда всех красавиц света; но что из этого будет? Принужденность, насилие! — Нет! Я хочу, чтобы истинная, непринужденная любовь составила ему союз, и для этого нужно моему Любомиру оставить места эти.
Принявши такое намерение, он удалился в ту комнату, где занимался обыкновенно в волшебной науке, для составления нужных талисманов своему сыну, и прибыл там безвыходно шесть суток. По прошествии этого времени призывает к себе Любомира и говорит ему:
- Любезный сын! Нам должно расстаться на долгое время.
- Как! Родитель мой, — отвечает Любомир с восклицанием, будучи приведен в удивление словами отца своего, — для чего это?. „
- Для твоей пользы, мой возлюбленный! Выслушай меня: ты воспитан отлично, образован как нельзя лучше, одарен умом, словом все совершенства природы и образования заключены в тебе; но не достает еще весьма важного, нужного, необходимого для всякого человека — познания людей и обращения между ними; будь ты отлично умен, но не знавши обыкновений, существующих между людьми, навсегда останешься их посмешищем, не вникнув лично в их сношения; не узнавши опыта их, будешь всегда или обманут, или послужишь по неведению причиной погибели невинного. Еще, сын мой, я желаю, чтобы род наш не пресекся вместе с тобой, желаю видеть себя оживленным в твоих детях; конечно это исполнить не трудно, и в одно мгновение ока, по единому моему мановению, тысяча прекрасных девиц предстанут перед тобой, и ты можешь выбирать себе из них любую в супруги; но что из этого будет? Принуждение, насилие, союз без любви и взаимного согласия; а мне этого не хочется. Ступай — странствуй и ищи супруги, с тем, чтобы взаимная любовь соединила сердца ваши; тогда я беспрекословно соглашусь на соединение ваше, невзирая ни на род, ни на богатство, ни на какие совершенно расчеты.
- Вот тебе три талисмана, — продолжил он, подавая ему кольцо, пояс и медный рог, — Эти талисманы для тебя необходимы как для путешествующего. Первый, то есть кольцо с печатью волшебницы Добрады, разрушает всякие очарования и сохраняет жизнь того, кто его носит; второй, пояс, послужит тебе воздушною колесницею: стоит только его обернуть вокруг себя и пожелать, куда захочешь, то в одно мгновение ока это исполнится; третий, медный рог, по единому звуку даст тебе столько войска, сколько тебе нужно будет. Впрочем, эти талисманы остаются ничтожны при безрассудных, беззаконных и бесчеловечных требованиях. Береги их, сын мой, и употребляй с расчетом и рассудком; от них зависит твое будущее счастье. Будь осторожен во всех делах своих и предприятиях; мы имеем сильных неприятелей, могущих восторжествовать над нами и погубить нас. Прощай мой возлюбленный! Единственная отрада в жизни! Помни мои наставления; — ступай! Ищи прочного счастья.
Кончив слова эти, старец махнул волшебным жезлом, и в одно мгновение ока Любомир очутился один среди дремучего леса; прекрасный богатырский конь возле него спокойно жевал зеленую шелковую мураву; богатой, со вкусом сделанное вооружение: меч с драгоценной рукояткой, щит и копье вороненой стали с золотой насечкой лежали близ него в траве. Где я? — воскликнул Любомир, оглядываясь во все стороны; в какие места судьба завела меня? Не сновидение ли это? О мой родитель, — продолжал он, — как нечаянно и странно ты меня оставил! Куда же я теперь устремлюсь? Куда направлю шаги мои? Может быть первый предмет, представившийся очам моим, будет мой злейший неприятель? Фуй! Стыдись Любомир, ты уже начинаешь чувствовать робость!
Вдруг его рассуждения прерываются пронзительным женским криком, требующим помощи. Надеть на себя оружие, вскочить на коня и поскакать в ту сторону, откуда происходил крик, для Любомира было делом одной минуты. Ах! Несчастный юноша! Лучше бы для тебя было остановить пылкое стремление твоего сердца!.. Что представилось его изумленным взорам? Связанная прелестнейшая девица во власти двух злых Троллей с увесистыми дубинками, посягающих на её жизнь!..
Остановитесь, чудовища! — воскликнул Любомир громовым голосом, и одним взмахом меча поразил Троллей, рассыпавшись на тысячи камней от удара благородного Витязя. Соскочивши с лошади, приблизился к незнакомке, погрузившейся в глубокий обморок. Прекрасные её каштановые волосы небрежно были рассыпаны в натуральных локонах по плечам белее снега в лесу. Добрый её, подобное богини любви, покрыто было смертною бледностью, и на пушистых черных ресницах блестели две слезы, сам бог Лель с радостью снял бы эти слезы с её ресниц. Любомир подобно скале стоял возле красавицы; не трогаясь с места и не сводя глаз, любовался пламенным взором её красотою. Бедный юноша! Где твоя твердость? Где твой разум и рассудительность? Призови на помощь рассудок; может быть тут кроется какая-нибудь хитрость или что-нибудь подобное; но нет, все тщетно,- кажется, никакая сила не может отторгнуть его от незнакомки.
Долго лежала без чувств неизвестная красавица. Наконец, томный, протяжный вздох — еще другой — третий и, она открывает глаза и бросает взор на Любомира…какой взор! Если бы тысячи громов разразились над главой его, если бы всемирная ось лопнула, то и тогда Любомир ничего не почувствовал; чувства его оставили, и по телу пробегал непонятный хлад. Где я? — воскликнула незнакомка. — спасите меня! Помогите мне!, — продолжала она, кидая всюду смутные взоры.
Услышав эти восклицания, Любомир пришел несколько в себя. Успокойтесь, сударыня, сказал он дрожащим, смущенным голосом, — вы теперь находитесь вне всякой опасности; злодеи, дерзнувшие бесчеловечно поступить с вами, получили достойное наказание: моя рука сразила их.
Как? Мои гонители погибли, и я избавлена? Я нахожусь вне опасности? Я вам обязана моей жизнью? О великодушный и храбрый незнакомец! О мой избавитель! Позвольте узнать, кому я должна принести моё благодарение? Кто вы таковы, любезный юноша?
Сказавши эти слова, она покраснела, несколько смутилась и потупила глаза в землю.
Я на время игрушка судьбы и случая, — отвечал он прерывающимся, изменившимся голосом, — а называюсь Рыцарем Любомиром; род мой почти никому неизвестен, и не хочу до времени делать его известным, но позвольте также спросить вас об том же.
Я, — отвечала незнакомка, -дочь Князя Новгородского и называюсь Доброрада, живу среди лесов этих в прекрасной долине, во дворце, построенном для меня одной благодетельствующей мне волшебницей. Сегодня поутру задумалось мне ехать в лес за ягодами и грибами, что я люблю очень; собирая гриб за грибом я незаметно для себя, отстала от своих мамок и нянек и тогда уже опомнилась, когда олень была глубоко в лесу и никто не отвечал на крики мои ; будучи в мыслях, куда мне идти, чтобы найти своих нянек и не приметила двух Троллей притворившись каменными волунами, с быстротой молнии они бросились на меня и связали. Испустивши пронзительный крик, я совершенно лишилась чувств; совершенно не помню, что после сего происходило, и если бы вы не подоспели, то я конечно сделалась бы их жертвою, и была бы непременно съеденных.
Сколь я счастлив, что сделался избавителем вашим, прекрасная Доброрада, отвечал Любомир, кидая на нее влюблённые взоры. А я вдвое счастлива, — сказала Доброрада,- закрасневшись, что теперь нахожусь в совершенной безопасности и под защитой великодушного Витязя.
О! будьте уверены, что вы во мне не ошиблись.
Когда они таким образом разговаривали, мамки и няньки Княжны Новгородской вышли к ним ; они пришли в великое удивление, нашедши Доброраду в сотовариществе младого прекрасного война. Княжна в коротких словах рассказала все произошедшее со времени отдаления её от свиты; потом, оборотясь к Любомиру, нежным, упрашивающим голосом просила его посетить её Дворец. Едва он на это согласился, как вдруг услышал очень явственно слова, произнесенные невидимым голосом: „Берегись Любомир!“. Будучи поражен этим предостережением, он оглядывался на все стороны; но никого не видел.
Что вы смутились, Любомир?, -спросила его Доброрада.
Вы ничего не слыхали? — отвечал он.
Нет ничего! А что вы слышали?
Так, ничего…совершенно ничего, мне послышалось…Но это пустое…
Вы, верно, окружены духами, невидимо около вас толпящимися. — сказала Доброрада с улыбкой.
Мне не нужны теперь духи, любезная Доброрада, — отвечал он несмелым голосом, — когда я нахожусь подле вас.
Она ничего не отвечала, но покрасневши потупила глаза в землю. Во время пути взоры их, весьма части встречавшиеся друг с другом, ясно показали, что находилось в их сердцах.
Через несколько часов приблизились они к дворцу, или лучше сказать к храму какой-нибудь Богини. Стена, окружавшая дворец, была сделана из золота и столь гладко отполирована, что ослепляла зрение. Башни
дворца были выстроены из белейшего мрамора, а крыши на башнях все украшенные драгоценными камнями блистала, подобно солнцу. Когда Любомир и Доброрада приблизились к воротам, то они сами собой отворились; въехавши на двор, они слезли с коней и Доброрада, подавши сыну волшебникову руку, пошла с ним во внутренность замка. Хотя Любомир жил в великолепном и прекрасном жилище, однако не мог не удивляться вкусу, роскоши и утонченному искусству обиталища Рогнеды. Что ни шаг, то новое очарование, что ни комната, то неизразимое волшебное зрелище, всё что только воздух, земля и вода могут произвести редчайшего, находилось там в наипрелестнейшей совокупности, и будучи чудесным образом соединено и соразмерено, придавало друг другу более красоты и привлекательности. Пришедши в гостиную, Любомир, пораженный убранством оной, остановился и воскликнул изумленным голосом: „Где я? Не в жилище ли какой-нибудь богини-очаровательницы?“ Потом, оборотясь к Рогнеде, продолжал: „Я не иначе вас признаю, как за богиню, обратившую на меня слабого смертного благосклонный взор свой; прими от меня клятву, существо непостижимое, в моей вечной признательности и почтении . Кончивши слова эти, он становится перед Доброрадой на колени, и в почтительном молчании ожидает от неё ответа.
Встань! Любезный Любомир, — отвечала Доброрада, поднимая его с поспешностью, — прошу тебя встать, и будь уверен, что я такая же смертная, как и ты. Не божеского почтения, но дружбы требую от тебя, избавитель мой. Впрочем, продолжала она, теперь на несколько времени нужно нам обоим взять покой, и Любомир в сопровождении служителя пошел в приготовленную для него комнату.
Вошедши туда, предался размышлению о всем с ним случившемся. Что это за голос, меня предостерегающий, говорил он сам с собой, ходя большими шагами по комнате, к чему такое предостережение? Не могу понять! Не Доброрады ли я должен опасаться? Тьфу! К чему такая мысль! Могут ли что сделать вредного это очаровательные, миле черты, этот взгляд, проницающий в душу, в сердце. Нет! Господин невидимый предостерегатель, прошу меня уволить от вашего усердия! Я и сам довольно знаю, что худо, что хорошо, и меня учить поздно.
Потом, помолчав несколько, воскликнул в сильном энтузиазме: Ты требуешь моего дружества, дражайшая Доброрада? Ах! Для чего не любви! — Тогда бы я был наисчастливейший человек в мире! О, если бы ты знала, что происходит в моем сердце!..
Пришедший служитель прервал его мечтания; он просил Любомира к своей хозяйки, и наш юный мечтатель с поспешностью бросился вон из комнаты. Прошедши с слугой, едва успевавшим за ним следовать, множество покоев, остановился у одной затворенной двери, и когда она отворилась, он, вступив в комнату, остался неподвижным от удивления. Жемчуг, изумруды, яхонты, лалы, карбункулы, сапфиры, топазы и аметисты блистали на потолке и стенах в прекраснейшей симметрии; а яркий свет тысячи восковых свеч, отражаясь в низ, производил такой блеск, что ослеплял зрение; посреди комнаты находился золотой трон, покрытый барсовой кожей, на котором сидела Доброрада в великолепной одежде; на каждой ступени трона по бокам стояли прекраснейшие девицы в белых платьях. Красота Рогнеды блистала во всем её совершенстве.
Приблизься! Любезный Любомир, — сказала она с прелестной улыбкой изумленному и стоящему подобно истукану, юноше; прими от меня благодарность за избавление меня от гибели, и познай, продолжала она закрасневшись и потупив глаза, что не дно это чувство наполняет мое сердце: есть еще другое пламеннейшее, сильнейшее благодарности; признаюсь тебе, любезный Любомир, что ты сделал на меня сильное впечатление; куда девалась моя твердость и равнодушие, чувствуемое при виде мужчин? Ты явилась и мой жребий решен; любовь сильно пронзила моё сердце, стрела её глубоко вонзилась; сознаюсь, что не имею силы исторгнуть её.
Ах! Для чего исторгать её? Вскричал Любомир вне себя, бросаясь на колени; мог ли я воображать, что буду столь счастлив? Прелестная Рогнеда! Скажи, что ты говоришь правду, что ты не издеваешься надо мною! Клянусь, что не верю своему счастью!..
Недоверчивый! — отвечала Рогнеда, простирая к нему свои объятья.
Любомир вскакивает и стремится к ней; но вдруг, о чудо! Вместо прекрасной Княжны он видит на троне безобразную горбатую старуху, простирающую к нему свои трясущиеся от старости руки, а позади его неизвестно откуда раздался громкий хохот; в сильном изумлении и страхе, он отскакивает назад и стоит как громом пораженный.
Что с тобою сделалось, мой возлюбленный? Спросила его трясущимся и смущенным голосом горбатая фигура.
О боги! — наконец воскликнул Любомир, пришедши несколько в себя. — Что я вижу! Какое очарование меня окружает? Где я нахожусь? Куда девался тот милый, очаровательный образ, который пронзил моё сердце и воспламенил душу?
Что, что ты говоришь? — воскликнула старуха. — О каком милом образе ты вспоминаешь?
Извините меня, милостивая государыня, — отвечал ей сын волшебника, — что я прошу у вас несколько времени собрать растерянные мои мысли, и подумать о чудной перемене, случившейся с вами…
О какой ты говоришь перемене? Я все та же; для чего мне переменяться?
Помилуйте, государыня! — возразил Любомир. — Вы шутите надо мною; взгляните хорошенько на себя и увидите, что я говорю правду.
Старуха, догадавшись, что он говорит про настоящий её вид, пришла в сильную ярость и исступление; её безобразный вид еще хуже исказился и глаза налились кровью.
Знаю, — говорила она задыхающимся голосом, — кто препятствует; но я поставлю на своём, во что бы то ни стало. Слушай, Любомир, — продолжала она, оборотясь к нему, — злые люди и гибельное очарование разлучают нас с тобой; поклянись мне в вечной любви и тогда очарование исчезнет, тогда мы спокойно будем наслаждаться нашею любовью и смеяться над врагами нашими; не взирая на моё безобразие, решись любить меня и тогда я доставлю тебе такие удовольствия, каких ты не испытывал во всю жизнь свою.
Прошу меня от сего уволить, милостивая государыня; я никак не могу на это решиться: прежний ваш образ навсегда остался в моем сердце, и я ни за что на свете не изменю ему.
Как! Ты пренебрегаешь моей любовью! Дерзкий! страшись меня и моей власти; я силой заставлю любить себя!
Напрасно, милостивая государыня, вы так на себя надеетесь: никакие мучения не принудят меня к этому.
А вот увидим, отвечала она яростным голосом; потом топнула ногой в пол, произнеся некоторые неизвестные слова, и в минуту явился ужасной величины исполин и ожидал с покорностью её повелений
Громид, — сказала она исполину,- возьми этого дерзкого мальчишку и заключи его в одну из мрачнейших темниц моих.
Громид, исполняя повеления своей госпожи, бросился на Любомира, но дорого заплатил за своё усердие; ибо сын волшебника, в мгновение ока выхватив меч свой, столь сильно ударил им по ногам исполиновым, что тот, подобно величайшему дереву, повалился на пол. Старуха, видя неудачу, пришла в бешенство и изрыгала тысячу проклятий; потом по её мановению явился огненный дракон, который бросился на Любомира, изрыгая сильное пламя; но юный витязь не устрашился сего и с смелостью наступал на него. В это время весь замок начал трястись и казалось хотел разрушиться до основания; потолок залы раздвинулся и сквозь отверстие влетел двенадцатиглавый дракон, на котором сидел старик, вооруженный огненным мечом.
Наконец пришло время наказать твои злодеяния, ехидное творение! — произнес он старухе грозным голосом. — Она, увидевши это явление, вдруг обращается в крылатого змея и бросается на старика. Невозможно описать жестокого и лютого их сражения: кровь ручьями лилась из глубоких ран их и жестокие удары раздавались по всему замку; Любомир также сильно поражал своего противника, хотя и сам чувствовал несносную боль от пламени дракона. Наконец под долгим и упорным сопротивлением старик остался победителем и поразил крылатого змея смертельным ударом; в одну минуту после этого замок, драконы и все, находящееся вокруг, исчезло, и Любомир увидел себя одного среди густого леса на зеленой равнине. Не в дальнем от него расстоянии стоял его верный конь, и подле него лежал труп старухи. Долго пребывал он в безмолвном удивлении и не мог собрать рассеянных мыслей своих; всё прошедшее казалось ему сновидением.
Вдруг невидимый голос поражает слух его: „Любомир! воздай благодарение богам за счастливое окончание и избавление твое от сетей коварной и злобной женщины.
- Кто это произносит, воскликнул Любомир?
-Друг, покровитель и защитник твой, отвечал невидимый голос; поди от места; где ты стоишь вправо, продолжал тот же голос; в недальнем расстоянии найдешь пещеру; войди в оную и там получишь разъяснение всему с тобой случившемуся; там найдешь ты себе советника и друга. Кончив слова эти, голос умолк, а Любомир, не медля пошел к сказанному месту; отошедши около ста шагов, видит пещеру, вход которой зарос диким кустарником. Вдруг слышит происходящие изнутри оной стенания.
Не рассуждая и не теряя лишних минут, вынимает меч и прорубает им сросшиеся кустарники и тем самым открывает себе путь во внутренности пещеры, или лучше сказать сырой и вонючей ямы, на дне которой видит прикованного к двум большим камням почтенного старца, испускающего пронзительные вопли, по причине боли, чувствуемой им от тяжести цепей.
Любомир при сем виде содрогается, и слезы невольно катятся из очей его; он бросается к страдальцу и со всею силою ударяет мечом своим по цепям; но меч его отскакивает и ничего не производит, кроме сильного звука.
- Нет, великодушный Любомир, — говорит ему старик, — ты мечом своим и силой ничего не можешь сделать; никакая человеческая сила и могущество не в состоянии разрушить оков моих, а я прошу тебя коснуться оным кольцом, находящимся на руке твоей.
Любомир тотчас исполняет стариково прошение, и едва он коснулся кольцом, цепи рассыпались на мельчайшие части и старец получает свободу.
- Чем я могу возблагодарить тебя,избавитель мой! — воскликнул он, бросаясь перед Любомиром на колени.
-Не унижай так себя, бедный и почтенный страдалец, — отвечал сын волшебника, поднимая старика, — я истинно ничего для тебя не сделал такого, за что бы получить такую благодарность, при том же я должен просить тебя объяснить мне всё то, что со мною случилось со времени моей разлуки с любезнейшим родителем; я был окружен такими чудесами, таким очарованием, что не могу до сих пор опомниться, ни постигнуть всего произошедшего.
- Изволь, дражайший Любомир, ты от меня получишь обо всем достоверное сведение; но прежде нужно кой что сделать для общей нашей безопасности; пойдем отсюда.
Выговорив слова эти, старик берет Любомира за руку и идет с ним к тому месту, где лежал труп старухи; приблизившись к нему, старец невольно вздрогнул; но ободрившись сказал; — Гнусное исчадие ада! жестокая фурия! насилу получила ты достойное наказание!
Потом обошедши три раза вокруг трупа, произнес некие неизвестные слова, и вдруг вышедший из земли пламень превратил в пепел тело старухи, а старец развеял оный по воздуху.
После сего по единому его мановению явилась колесница, запряженная двумя крылатыми драконами, и едва он с Любомиром сел в оную, как она в одно в мгновение ока поднялась в воздух и полетела с быстротой молнии. Чрез несколько времени, опустившись на землю, остановилась у ворот великолепного и огромного дворца; вороты оного сами собою отворились, и старик с Любомиром, вышедши из колесницы по мраморному крыльцу вошли во внутренности дворца. Тщетно было бы описывать красоту, великолепие и богатство покоев; довольно сказать, что там повсюду блистали золото и драгоценные каменья. Прошедши множество комнат старец ввел Любомира наконец в одну великолепнее прочих убранную. Едва они сели на софу, как в одну минуту явился пред ними прекраснейший завтрак.
- Ну, любезный мой избавитель, сказал старик, подкрепим предле истощенные наши силы, а после я удовлетворю твое любопытство, ибо я вижу из взоров твоиз, что тебе весьма хочется знать, о всем с тобою случившемся.
Когда кончился завтрак, то старец начал следующее:
-Любезный Любомир! еще с младенчества тесная дружба соединила меня с твоим родителем. Я имел сестру неописанной красоты; отец твой увидел её, и на веки потерял спокойствие; любовь самая пламенная, самая сильная возгорелась в его сердце; впрочем угождения, ласки, вздохи и тому подобное, кстати употребляемые отцом твоим, склонили сестру мою на сторону Савраазара, и женитьба была наградою за пламенную любовь; одним словом, мать твоя была моя любезнейшая сестра.
- Как! — прерывает Любмир старца, — я зрю пред собою Добросвета?
- Точно так, любезный мой племянник; но останови свои восторги и дай мне кончить свое повествование. Казалось всё благоприятствовало нашей счастливой жизни, но вдруг туча разразилась над главами нашими и разрушила мирное спокойствие. В одном месте коварные и злобные брат с сестрою Змеяд и Зломира увидели меня и сестру мою, бывшую уже в замужестве за отцом твоим. Зломира влюбилась в меня, а Змеяд воспламенился сильною страстью к твоей матери; полученный отказ, как от меня, так ровно и от сестры, привел этих чудовищ в сильную и яростную злобу, и они поклялись, во чтобы ни стало, погубить нас; впрочем сила талисманов, искусство и осторожность Савраазарова преодолевали и побеждали все их коварные замыслы; к несчастию, моя сила и могущество в волшебной науке были слабее врагов моих, и я попался в их сети. Ровно двадцать лет стенал я в заключении, из которого ты меня освободил. — продолжал Добросвет, вздохнувши. — Однако ни угрозы, ни ласки Зломиры не могли поколебать моей тверлости и я великодушно переносил своё мучение, ожидая с твердою надеждою своего избавления. Мать твоя умерла, давши тебе жизнь и Змеяд после сего почти оставил в покое отца твоего, занявшегося единственно твоим воспитанием; ты вырос, пришел в совершенный возраст и новое беспокойство возмутило мирную жизнь Савраазарову: сладострастная Зломира нечаянно тебя увидела и возгорелась сильною страстью; она решилась во чтобы то ни стало заманить тебя в свои сети. Сколько трудов, забот и предосторожностей нужно было употребить твоему родителю, чтобы избавить единственного сына своего от власти чудовища. Ах! дрожайший Любомир! сердце моё трепещет при воспоминании, что ты совершенно погибал; если бы не сила кольца разрушила очарование, то ты бы теперь находился во власти скареднейшей старухи и лобзал бы безобразные её прелести. Не Доброраду, Княжну Новгород скую, хотел ты заключить в свои объятия, но дряхлую и гнусную Зломиру; она нарочно приняла образ Доброрады, чтобы заманить тебя к себе и получить во власть свою; но от сильной страсти она сделалась неосторожною: любовь ослепила её, и ты избавлен. Зломира, будучи в сильном восхищении, что успела обворожить тебя, к своему счастью и не заметила на руке твоей кольца с печатью Зердуста, пред коим самые первейшие духи трепещут, и который разрушает всякие очарования. Когда ты стремился в объятия ложной Доброрады и уставил против её кольцо, то действие очарования исчезло и ты увидел её в настоящем её образе. Невидимый голос, тебя предостерегающий, был голос твоего родителя; но он не мог сам явиться — таково определение судьбы; победителем злобной Зломиры был он же; так же по его приказанию освободил и меня. Вот тебе краткая история всего, что нужно было знать.
- И так все случившееся со мной было очарование и обман хитрой и злобной волшебницы! — воскликнул Любомир с сильным волнением духа.
- Так точно, отвечал ему дядя.
- С чего же она взяла принимать на себя образ Доброрады Княжны Новгородской? — спросил Любомир.
- Во-первых, она сделала это для того, чтобы отклонить всякое подозрение со стороны твоей, а во-вторых, что Доброрада теперь славится первою красавицею в свете.
- Так это не пустая выдумка Зломиры, и точно есть на свете Доброрада? — воскликнул юноша с пылающим лицем и блистающими очами.
- А для чего тебе знать это? — отвечал Добросвет, усмехаясь и глядя пристально на своео племянника.
Любомир, видя улыбку старцеву и его испытующий взор, покраснел и потупил глаза в землю.
- Так, из одного любопытства, любезнейший дядюшка, — сказал он смущенным голосом.
- Полно притворяться, племянник, — возразил Добросвет, — я уже довольно пожил на свете и меня обмануть трудно; вижу, что любовь закралась в твое сердце; впрочем шутки в стороны, я одобряю страсть твою к Доброраде ибо она того, как по телесным, так и по душевным качествам заслуживает; но к несчастью и твоей горести, должен сказать тебе, что обладание ею почти невозможно.
- Как! отчего? — прерывается Любомир.
- Оттого, что она находится во власти гнусного и злобного Змеяда.
- Всесильные духи! так я должен на веки остаться несчастным! Дражайший дядюшка! — продолжал он, упадая перед Добросветом на колени, — не знаете ли вы какого-нибудь средства, исхитить прекрасную Княжну из рук чудовища?если есть хотя малейшая надежда, я не пожалею своей жизни и последнюю каплю крови пролью за неё.
- Я ничего не могу в сем случае сделать, — отвечал Добросвет. — сила и могущество Змеядово могут ниспровергнуть все мои намерения и даже причинить несчастие; но ты обладаешь такими талисманами, при помощи которых можешь действовать с успехом; только нужна осмотрительность, осторожность и твердое мужество.
- О! что до сего касается, — прервал его Любомир, — то я не струшу и не буду слишком опрометчив. Скажи же мне,где живет сие злобное чудовище? я немедленно туда отправлюсь и исторгну стенящую невинность из когтей оного.
- Не торопись, мой любезный, — отвечал ему Добросвет. — поспешность бывает весьма часто вредна; побудь несколько времени у меня, я между тем подробно узнаю, где скрывает Змеяд свою добычу и подам тебе нужные наставления и советы для скорейшего и безопасного исполнения твоих намерений.
Делать было нечего и Любомир принужден остаться. Целую неделю угощал Добросвет в своем дворце своего племянника и употреблял все силы, чтобы доставить ему всякое удовольствие, а между тем посредством своей науки старался узнать, где находится Княжна Новгородская. По прошествии недели Добросвет призывает Любомира к себе и говорит ему следующее:
- Любезный племянник! сколько было моих сил, я старался узнать местоприбывание Доброрады, и наконец, благодаря судьбе, достиг своего желания. Хитрый и коварный Змеяд хранит свое сокровище на одной из гор Крымских зовётся та гора Бойко, во дворце невидимым человеческим взглядом, окруженном стальною высочайшею стеною; ни конный, ни пеший не могут к сему замку приблизиться: непреодолимая и неизвестная сила до сего никого не допускает. Посредством пояса, данного тебе твоим родителем, ты можешь проникнуть во внутренность оного и увидеть тот дворец и несчастную Рогнеду. Но избавление оной сопряжено с величайшею трудностью, ибо Змеяд хитр, осторожен и коварен. Слушай со вниманием, что я тебе говорить буду и не пропусти ни одного слова: обернувши себя поясом, ты донесен будешь до дворца и благодаря поясу ты сможешь видеть его; тогда пожелай опуститься в сад и скройся в одну минуту в беседку: при том не забудь обернуть кольца своего печатью к ладони, это скроет тебя от проницательный взоров подвластных духов, стерегущих Доброраду; когда ты увидишь Княжну одну, прогуливающуюся в саду, то не медля ни мало подойди к ней и объясни об себе всё подробно; скажи, что ты решился её избавить и постарайся прийти у ней в любовь; я надеюсь, что она тебя не отвергнет и предпочтет гнусному и дряхлому Змеяду, которого терпеть не может и который мучит её своими страстными изъяснениями. Когда ты успеешь склонить Доброраду на свою сторону и получишь от неё уверение во взаимной любви, а без сего ни на что не решайся, то ожидай и скрывайся в беседке до тех пор, как Змеяд в сопровождении своих духов будет прогуливаться по саду, и едва войдешь в жасминную беседку, ты затруби в рог и обнажив меч, кинься на него со смелостью и постарайся одним ударом отрубить ему правую руку; далее же явятся к тебе помощники и все кончится благополучно. Впрочем смотри берегись, чтобы тебя прежде времени кроме Доброрады никто не видел, а то ты погибнешь и никакая власть не в силах тебя избавить. Ступай, дражайший Любомир! — присовокупил Добросвет, — да сопутствуют тебе Ладо и Лель, и да помогут совершить желаемое намерение к твоему благополучию и счастью.
Кончивши слова сии, он заключил племянника своего в объятия и пролил несколько слез. Любомир, простившись с Добросветом, не медля ни мало обертывается поясом самолетом и желает быть перенесенным туда, куда стремились все его мысли и желания, то есть к замку, в котором заключена была Доброрада, предмет его любви и нежности; в одно мгновение ока невидимая сила, подняв его в воздух, понесла с быстротой молнии, и менее нежели в четверть часа был он перенесен на одну из высочайших и неприступных гор Крымских, на вершине которой возвышался дворец, сооруженный Змеядом для хранения Княжны Новгородской; он окружен был стальною выполированной подобно зеркалу стеной, не имел ворот и никакого совершенно входа, а по сему был неприступен для всякого смертного. Любомир, по совету Добросветову, пожелал быть перенесенным в сад дворца, что и исполнилось в одну минуту. Вошедши с поспешностью в первую попавшуюся ему беседку, он обернул кольцо своё печатью к ладони и прижался в один уголок, едва переводя дыхание, чтобы кто не заметил его присутствия. Едва он успел притаиться, как пошли туда же два духа из слуг Змеядовой и начали между собой разговаривать:
- О должность! тягостная должность! нет почти более сил повиноваться нашему злобному начальнику.
- Скажи мне пожалуй, что еще новенького?
- Что новенького! разве ты не знаешь, что у нас на одной минуте сто новых новостей; не успел я прибыть из Индии рассказать о своём путешествие, как вдруг должен был сунуться в Персию; оттуда прибывши думал, что мне дано будет хотя на малое время отдыху; он не тут-то было: мне приказано, во что быто ни стало, узнать, где находится Любомир, сын волшебника Савраазара; от счастливо ускользнул от Зломиры, и сама она погибла, теперь наш старый хрыч боится, чтобы молодец-то не вырвал у него из когтей птичку и самому бы не дал толчка; да уж и пора бы.
- Ст!ст! какой ты болтушка! смотри, чтобы тебя он не заставил вертеться на одной ножке, как бедного Позвизда.
- Лучше вертеться на одной ножке, да быть на одном месте, чем мыкаться, как угорелая кошка, по белу свету.
- Ну что же ты, узнал ли ты местопребывание Любомирово?
- Да, тот час; как бы да не так; нет, брат, он знать себе на уме, и успел скрыться во мраке неизвестности.
- Ах! любезный друг! и на меня наложено одинаковое с тобою препоручение; но и я, подобно тебе, не мог отыскать Любомира. Ох! ох! что-то нас будет.
- Пойдем, брат; так и быть,уж чему быть, тому не миновать...
Кончивши слова сии, оба духа пошли к замку, а Любомир начал дышать несколько свободнее. Спустя часа два услышал он близ себя шорох,а потом увидел вошедшую Доброраду, которая села на дерновой скамейке; она махнула рукой, и вся окужающая её свита удалилась. Глубокая задумчивость изображалась на лице её, что еще более увеличивало природную красоту Княжны, и Любомир, забывши себя самого, с восхищением взирал не её прелести; он хотел было обнаружить себя и кинуться к ногам, но она тяжко вздохнувши, открыла уста свои и начала говорит:
- Доколе мне страдать в мучительной неволе? Гнусный и злобный Змеяд! когда праведное небо отомстит тебе за все злодеяния, которые учинил ты; когда оно положит границы твоему могуществу. Клянусь всем, что для меня любезно, питать к тебе непримиримую вражду и презрение; ни ласки твои, ни угрозы не могут поколебать моей твердости.
Потом, несколько подумав, продолжала:
- А ты, образ, пребывающий в моём сердце, образ милого незнакомца, виденный мною несколько раз в сонном мечтании, пребудь для меня отрадою и утешением в моей горестной жизни; оживляй мою смятенную душу! Мне кажется, что я тебя увижу на яву... О счастливое мечтание! о восхитительная и усладительная мысль!
Кончивши сие, она погрузилась в глубокую задумчивость. Вдруг Любомир, не теряя ни минуты, оборачивает своё кольцо и сделавшись видимым, бросается пред Доброрадою. Княжна, увидевши незнакомого мужчину, вздрагивает и смущается; но потом мало по малу краска стыдливости является на щеках её и какое-то удовольственное чувство изображается во взорах её.
- Встаньте, молодой человек, — произнесла она кротким голосом, — что вам надобно?
- Прекрасная Доброрада! — воскликнул Любомир с жаром и не вставши с места, — и жизнь и смерть моя в руках твоих! Твоя благосклонность даёт мне новое бытие, а презрение умертвит меня. Прекрасное лицо юноши, его умоляющий вид, сила страсти, обнаруживающаяся в пламенных взораз, всё убедило Доброраду в его пользу; с благосклонной улыбкою она протягивает к нему руку и Любомир, схвативши оную осыпает страстными поцелуями и прижимает к своему сердцу, что заставило Доброраду вырвать оную.
- Чего же вы желаете от меня? — спросила она опять робким и смущенным голосом у восхищенного юноши.
- Вашей любви и желания, чтобы я избавил вас от власти гнусного Змеяда. — отвечал Любомир послушно.
- Что касается до первого, то вы слишком поспешны, — отвечала она закрасневшись, — я еще в первый раз только вижу вас; а в рассуждении последнего, все мои мысли к тому единственно стремятся, чтобы видеть себя на свободе.
- И так я несчастлив, несчастлив навеки! — воскликнул Любомир отчаянным голосом; знайте, что я не могу вас избавить, ибо одно желание без вашей любви не имеет силы ниспровергнуть могущество и власть Змеяда; таково определение судьбы...
Едва он кончил слова сии, как услышан был шум и свист; Рогнеда побледнела и готова была упасть в обморок.
- Мы погибли! — воскликнула она; Змеяд прибыл в замок; что будет, если он вас здесь застанет? Итак, для общей безопасности, я должна признаться, если это послужит к моему и твоему счастью; знай, молодой человек, что я еще не видевши тебя, уже любила тебя; ты несколько раз являлся мне в сновидении, и я запомнила твой образ, который и до сих пор ношу здесь, — продолжала она, указывая на сердце, — и одна только смерть истребит его из оного.
Кто может описать восторг Любомира? Впрочем,помня наставления Добросветовы, он призывает на помощь твердость и мужество, осмотрительность и осторожность. Тотчас прощается на время с Рогнедою и обертывает кольцо печатью к ладони. Княжна, видя, что Любомир исчез, с тяжким вздохом, но с полною надеждою в сердце, выходит из беседки и созывает свою свиту, в сопровождении которой вошла во внутренность замка.
Остаток дня и ночи Любомир провел в помянутой беседке, мечтая о своём счастьи; равным образом и прелестная Рогнеда не сводила всю ночь глаз, думая о милом сердцу её юноше.
На другой день поутру Любомир из своего так сказать заточения прокрался к жасминовой беседке, находящейся среди сада, и там ожидал с нетерпением прихода Змеядова, который не много спустя времени явился, сопровождаемый свитой духов. Вошедши в жасминную беседку, растянулся на дерновой скамейке; вид его был мрачен и задумчив, какая-то злоба и ярость, казалось, наполняли сердце его. Помолчав несколько, начал говорить:
- Где моя сила и могущество? К чему теперь служит мне власть над духами, когда мальчишка избегает моего гнева, и я не могу отомстить за смерть возлюбленной сестры моей? О горестное и постыдное положение!
Каждое восклицание сопровождал он скрежетом зубов и кровавая пена показывалась на губах его.
- Куда девался, куда скрылся сей ненавистный Любомир? — воскликнул он громким голосом.
- Я здесь! — вскричал Любомир, вбежавши в беседку с обнаженным мечом. — Я здесь! — повторил он и не давши опомниться волшебнику, одним ударом отсек ему правую руку.
Подобно дикому, разъяренному вепрю заревел Змеяд, и духи бросились на Любомира; дорого бы заплатил за отсечение руки, если бы не вспомнил совета Добросветова и не затрубил в медный рог.
Едва он сие сделал, как вдруг явилось величайшее множество воинов, которые с яростью напали на духов Змеядовых; между тем, злобный волшебник, произнеся некоторые слова, превращается в огненного дракона и нападает на Любомира, изрыгая пламя из своих челюстей; но мужественный юноша ни мало не смутился и с хладнокровием отразил нападение; впрочем, сила пламени весьма чувствительную причиняла боль Любомиру и препятствовала действовать успешно; уже палимый со всех сторон, он начал изнемогать, как вдруг раздался сильный гром и на воздух показался величаший коршун, который с стремительностью бросился на дракона и вонзил свои острые когти в его спину. Сколько ни вертелся, сколько ни старался сей последний вырваться, но никак не мог, и коршун своим твердым, подобно стали, и острым клювом наносил ему в голову жестокие удары, что заставило дракона испускать столь сильный рев, что вся окрестность оным наполнилась, и кровь ручьями лилась из отверстых ран; наконец в бессилии и изнеможении он упадает на землю, а коршун не перестает терзать его; Любомир с большим вниманием смотрел на это жестокое сражение, и вдруг, когда коршун остался победителем, юный витязь почувствовал сильную дремоту; сколь он ни превозмогал себя, сколь ни силился ободриться, но какая-то непреодолимая сила повергла его в глубокий сон. Открывши глаза, Любомир зрит себя лежащим на богатой софе в великолепной комнате; вдруг гармонические звуки восхитительной музыки поражают слух его, которые сопровождались следующим пением:
Дни бурливы миновались,
И настал блаженный мир!
Испытанья окончались;
Будь счастлив ты Любомир.
Едва кончилось пение, двери отворяются и Любомир видит входящего Савраазара.
- Родитель мой!- восклицает юноша и бросается в объятия отца своего.
- Пойдем, сын мой, со мной; там дожидаются тебя такие гости, которые, я думаю, не неприятны для тебя будут.
Прошедши несколько комнат и вступивши в залу, Любомир пораженный удивлением останавливается на одном месте; он думал, что всё это видит во сне, и протирал себе глаза.
Что же он увидел? Прелестна, как майское утро, приманчива, как первый вздох любви, стояла пред ним Доброрада с потупленными взорами и румянцем стыдливости на щеках; коришневые волосы в натуральных локонах небрежно покоились на плечах белоснежных; девичья лебединая грудь высоко воздымалась и обнаруживала внутреннее, сердечное волнение; подле Княжны стоял почтенный Добросвет и улыбался, видя смущение Любомирово.
- Конечно, любезный племянник, забыл своих прежних знакомых, — сказал Добросвет, — что с таким изумлением на них смотрит!
Сии слова привели в себя юношу, и он бросается в объятья своего дяди.
- Я думаю и прекрасная Доброрада тебе несколько знакома, — продолжал Добросвет.
- Так точно,любезный дядюшка, — отвечал Любомир с смущением, — я видел её в саду Змеядовом, и дал слово избавить прекрасную Княжну от власти сего злобного тирана; но злая судьба меня до сего не допустила. — тяжкий вздох сопроводил слова сии.
- Успокойся, успокойся, любезный сын, — сказал Савраазар, — ты истинная причина избавления Доброрады; твоё мужественное нападение и продолжение сражения отняло силу у сего изверга природы. Я в виде коршуна докончил остальное; теперь наши враги погибли, и мы можем пользоваться безмятежное жизнью.
Любомир слушал слова сии и поглядывал на Княжну, лице которой, при всяком взгляде юноши покрывалось прелестными розами.
- Что же ты стоишь, как приговоренный к смерти, и ничего не скажешь Княжне? — сказал Добросвет Любомиру.
- Ах! дядюшка, что я могу сказать ей? Вы уже давно знаете мои чувства, и она так же. Родитель мой, — продолжил он, — бросаясь пред Савраазаром на колени, — пусть будет дядюшка и прекрасная Рогнеда свидетелями моего признания — я люблю несравненную Княжну и готов за неё пожертвовать всею моею жизнью; но, увы! не знаю, разделяет ли она мои чувствования...
- Встань, Любомир. — сказал Добросвет. — Моя племянница так же тебя любит.
- Как! ваша племянница?
- Точно так; моя другая сестра была за Князем Новгородским; она умерла; а также и отец её недавно скончался от горести, потеряв жену и дочь.
Теперь я у нее занимаю место отца и матери; а в доказательство сего, с согласия твоего родителя и сердца Доброрады, — продолжал он торжественным голосом и взяв за руку свою племянницу, — вручаю тебе её как будущую твою супругу. Любите друг друга, дети, и будьте утешением нам старикам. Он кончил, соединил их руки и слезы умиления заблистали на глазах обоих старцев. Что же Любомир? Вне себя от восхищения заключает Доброраду в пламенные свои объятия и держит её весьма крепко, как бы опасаясь, чтобы её не отняли.
Не другой день вечны узы соединили Любомира и Доброраду, которые во взаимной любви и счастливой жизни достигли глубокой старости. Савраазар и Добросвет жили еще довольно долгое время, помогая несчастным, награждая добродетель и наказывая порок. Тихая, подобно сну, смерть, была наградою за их добродетели.
КОНЕЦ
Книга лежит в Российской национальной публичной библиотеке СПб. http://nlr.ru
Видео об этой книге , желающем помочь с её переизданием пишите в ватсапп 8(965)777-29-89 Николай
